Жили-были старик со старухой в трудные девяностые годы. Вот и говорит старик старухе:
— Поди-ка, старуха, по коробу поскреби, по сусеку помети, не наскребешь ли муки на колобок.
Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела и наскребла муки горсти две.
Замесила муку на соевой сметане, состряпала колобок, изжарила в пальмовом масле и на окошко студить положила.
Колобок полежал, полежал, и захотел выпрыгнуть в окошко, мир посмотреть, себя показать… А на окошке стальная решётка (ведь были девяностые годы).
Погрустил Колобок, погрустил на подоконнике и зачерствел (а что вы хотите: замешан то и испечён был невесть на чём).
Попробовал дед колобок – не по зубам ему оказался Колобок.
Попробовала бабка колобок – тоже не смогла разгрызть.
Мышка бежала, – а, может, и кошка бежала, я уже не помню, – хвостиком махнула, и покатился Колобок под лавку. Там до сих пор и лежит.
-----
Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок.
Зачастую смерть с песней на воле краше, чем жизнь в пыли под лавкой.
Комментарий автора: Жили-были старик со старухой в трудные девяностые годы... (сказка с намёком)
Николай Погребняк,
Россия
Родился в 1961 г. в Кокчетавской области Казахской ССР. После окончания Омского политехнического института работал инженером-конструктором. В 1995 г. по вере принял водное крещение в РПЦ. Позже работал в Центре реабилитации, исполнял диаконское служение и читал лекции. Писатель, популяризатор христианских ценностей и христианского учения.
Прочитано 1682 раза. Голосов 0. Средняя оценка: 0
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
